Приёмные часы профессора Тарантоги
«Приёмные часы профессора Тарантоги» (польск. Godzina przyjec profesora Tarantogi) — сатирическая фантастическая пьеса 1975 года Станислава Лема о профессоре Тарантоге. Вошла в авторский сборник «Повторение» 1979 года.
Цитаты
правитьБородач. Не имею права рисковать! От сегодняшней демонстрации слишком многое зависит. Вы же сами сказали, что если он будет вращаться, вы отдадите мне всё своё имущество! А вдруг сейчас что-нибудь заест, испортится, что тогда? | |
BRODACZ: Nie mogę ryzykować! Od tej demonstracji zależy zbyt wiele. Pan powiedział sam, że jeżeli będzie się obracało, to odda mi pan cały swój majątek. Niech się teraz coś zatnie, popsuje, to co ja zrobię? |
Закрыватель. Я не изобретатель и не открыватель. Я — антиоткрыватель, иначе говоря, закрыватель. Глубокий анализ истории человечества привёл меня к выводу, что людям более уже не нужны никакие открытия. Наоборот, общество страдает от их избытка. Я решил ему помочь <…> — путём недопущения супружеских связей. <…> Всё гениальное просто. Извольте, вот план действий… (шелест бумаги). | |
ZAKRYWCA: Nie jestem ani wynalazcą, ani odkrywcą. Jestem antyodkrywcą, czyli zakrywcą. Głęboka analiza całokształtu dziejów doprowadziła mnie do wniosku, że ludzkość nie potrzebuje już żadnych odkryć. Wprost przeciwnie — cierpi na ich nadmiar. Postanowiłem jej więc dopomóc <…> — przez rozkojarzanie małżeństw! <…> Każda myśl genialna jest prosta. Proszę, oto plan postępowania… (szelest papieru). |
Тарантога. Простите, но это как-то… странно. Вначале вы придумываете средство против терроризма, а потом предлагаете противосредство, благодаря которому бизнес похитителей будет процветать. Это, знаете ли, некрасиво. | |
TARANTOGA: Wybaczy pan, ale to jakieś… dziwne. Najpierw wymyśla pan środek przeciw terroryzmowi, a potem oferuje pan antyśrodek, dzięki któremu interesy porywaczy znów będą prosperowały? To po prostu nieładne! |
Второй. До сих пор сюрпризы прогресса обрушивались на человечество, как заряд дроби — на зайца в поле — без предупреждения и подготовки. Господа Бенц и Даймлер отпилили дышло у конной брички, запихнули в неё бензиновый мотор, и никто не позаботился оценить последствия этого шага. И вот теперь в костях у нас полно свинца, в лёгких — дыма, а в кармане дыра. Кто-то что-то там мастерит, а после всё человечество расхлёбывай эту кашу[1]. | |
PAN II: Ludzkość była dotąd trafiona niespodziankami postępu jak zając szalem w polu — bez uprzedzenia, orientacji i zaprawy. Pan Benz i pan Daimler odpiłowali dyszel od konnej bryczki, wsadzili do niej benzynowy silniczek, a nikt nie postarał się przewidzieć skutków tego kroku, dzięki któremu mamy dziś pełno ołowiu w kościach, dymu w płucach i dziurę w kieszeni. Ktoś sobie lekkomyślnie majstruje, a potem cała ludzkość ugina się pod konsekwencjami. |
Первый. … наши верования относительно мироздания и бытия, не поддающиеся проверке, служат почвой, без которой мы и шагу бы не ступили. Эти верования люди создавали когда-то вслепую, бессознательно, как бы на ощупь, и навыдумывали их без счёту, но все они вырастали сами собой. Как сорняки. Они не были сознательно приспособлены к чаяниям человека и потому удовлетворяли их только частично, а затем устаревали и отмирали. Одни верования были устойчивее, другие зыбче. Но у нас на глазах увядают и те, что дольше других противились разрушительному действию времени. Цивилизация положила конец выращиванию верований по старинке, дедовским способом, их стихийному разрастанию. Осталось лишь несколько скорлупок, над которыми с тревогой склоняются церкви, пытаясь спасти хоть что-нибудь. Их старания возвышенны, но напрасны. Из скорлупок разбитых верований можно склеить только жалких уродцев — порождения абсурда, отчаяния и ослепления. | |
PAN I: … niesprawdzalne wierzenia w kwestii świata i bytu są gruntem, podtrzymującym każdy ludzki krok. Wierzenia te ludzie tworzyli ongiś na oślep, odruchowo, niejako po omacku, instynktownie, tych wierzeń wymyślili tysiące, ale one wszystkie powyrastały jak samosiejki. Jak dziczki. Nie były świadomie dostosowane do ludzkich potrzeb, toteż zaspokajały je tylko częściowo, a potem starzały się i obumierały. Jedne wierzenia były trwalsze od innych, ale na naszych oczach więdną już i te najodporniejsze na upływ czasu. Cywilizacja zmiażdżyła nam archaiczną hodowlę wiar, to ich starodawne, żywiołowe wzrastanie. Zostało tylko trochę skorup, nad którymi pochylają się z troską kościoły, pragnąc ratować co się da. Te zacne starania są daremne. Ze skorup rozbitych wiar można zlepiać tylko potworki bredni lub rozpaczy i zaślepienia. |
Первый. Когда-нибудь будет соткана всемирная сеть информации, защищённая от вторжения экономического своекорыстия и посягательств насилия, сеть, извлекающая из себя тончайшую паутину благих смыслов человеческого существования. | |
Kiedyś utka się światowa sieć łączności, zabezpieczona przed inwazją interesowności ekonomicznej, przed wtargnięciami przemocy i będzie wysnuwała zwrócony ku ludziom labirynt dobrych sensów istnienia. |
… колоссальный пожар — уже не пожар, но звезда, а невероятно сложное химическое соединение — уже не химическое соединение, но жизнь. Точно так же идеальная имитация мышления становится настоящей душой[2], и, раз уж вы заговорили об этом, идеальная ложь — хотя бы искусство — становится правдой. Разве слова «человек может летать» не были когда-то неправдой? <…> Учёный, получивший вирус в пробирке, сам не отличит настоящий вирус от копии, потому что они и вправду неотличимы. Итак, существует порог, за которым подражание становится сотворением, искусственное — настоящим, а вымысел посрамляет действительность. — вариант распространённой мысли | |
… olbrzymi pożar, to już nie pożar, lecz gwiazda, a bardzo zawiły związek chemiczny już nie jest związkiem chemicznym, lecz życiem. Tak samo doskonała imitacja myślenia staje się duszą i — jeśli już pan tego chce koniecznie — doskonałe kłamstwo takie, jak sztuka, staje się prawdą. Czyż słowa „Człowiek może latać” nie były ongiś nieprawdą? <…> Uczony, który w probówce syntetyzuje wirusa, sam się zagubi pomiędzy autentycznym wirusem i kopią, bo są nie do odróżnienia. Istnieje więc próg, za którym imitacja równa się kreacji, sztuczne staje się autentyczne, a fikcja może przewyższyć rzeczywistość. |
Перевод
правитьЕ. П. Вайсброт, 1987, К. В. Душенко, 1994
Примечания
править- ↑ Парафраз из «Путешествия Тарантоги» от слов «Кто начал создавать цивилизацию?».
- ↑ См. также «Как Трурля собственное совершенство к беде привело».
Цитаты из произведений Станислава Лема об Ийоне Тихом и профессоре А. С. Тарантоге | |
Звёздные дневники Ийона Тихого | Путешествия: 7-е · 8-е · 11-е · 13-е · 14-е · 21-е · 22-е · 23-е · 24-е · 25-е · 26-е · 28-е |
---|---|
Из воспоминаний Ийона Тихого | I. Странные ящики профессора Конкорана · V. Стиральная трагедия · Доктор Диагор · Клиника доктора Влипердиуса · О выгодности дракона · Профессор А. Донда · Спасём космос! (Открытое письмо Ийона Тихого) |
Романы | Футурологический конгресс · Осмотр на месте · Мир на Земле |
Пьесы о Тарантоге | Путешествие профессора Тарантоги · Странный гость профессора Тарантоги · Приёмные часы профессора Тарантоги |