Надписи (Έπιγραφαί, Inscriptiones), вернее, «написи» — тексты, начертанные на твердом материале (камне, металле, дереве и т. п.). Дошедшие до нас Н. древних времен служат историческим источником первостепенного значения, иногда более важным, чем литературные произведения, так как они современны событиям и нередко составлялись самими деятелями. Многие из них — подлинные акты; другие освещают различные стороны современной им жизни. В древности Н. были в большем употреблении, чем в новейшие времена, когда для распространения как официальных сведений, так и частных, существует гораздо более средств, менее дорогих и более удобных. Обилие Н. в древности объясняется также условиями жизни и характером культур. В древнем Египте они увековечивали подвиги царей, служа лишь текстом к находившимся на виду у всех изображениям, или представляли собой, как и везде в древности, постановления, или, наконец, имели магический характер. В Вавилоне и Ассирии они завладели всеми областями литературы, ввиду отсутствия там бумаги; у классических народов обилие их объясняется развитием общественной республиканской жизни. Важность Н. для истории понимал еще Геродот, везде обращавший на них внимание. Отдел науки, занимающийся Н. — эпиграфика (см.) — достиг большого развития, благодаря многочисленным находкам. Эпиграфике приходится иметь дело и с вопросом о подлинности Н., так как эти памятники удобны для подделок.
Н. древневосточные: а) египетские. Египтяне были большие любители писать и покрывали текстами не только стены храмов и гробниц, но и произведения скульптуры и вещи домашнего обихода. Материалом для Н. у них служил большей частью камень, а также дерево. Писались они, обыкновенно, иероглифами, хотя встречаются и иератические и даже демотические Н. Преобладающим их языком был древнеегипетский или, по крайней мере, в значительной степени архаизированный. Если Н. не были написаны чернилами (напр. на дереве, на известняке и черепках), то большей частью высекались; впрочем, и выпуклые Н. нередки в древнем царстве и при Птолемеях. Вследствие того, что авторы или вообще образованные люди не делали их сами, а поручали резчикам копировать их с рукописей, в них довольно много ошибок; нередко ошибки происходят от смешения знаков при переделке иератической рукописи в иероглифическую Н., нередко — от путаницы в архаических формах. Особенно большие трудности представляют многочисленные Н. времен Птолемеев, в которых преобладает своеобразное ребусное письмо и в которых знаки получили другие значения. По содержанию, египетские Н. можно разделить приблизительно на две группы: официальные и частные. К числу первых принадлежат прежде всего Н. царей на стенах храмов или плитах, состоящие из списков покоренных стран, изредка — чего-то вроде летописей походов (см. Египет, литература), победных записей, похвальных од на одержанные победы, с изображениями битв и осад. Между списками стран попадаются и стереотипные; бывали случаи, что цари просто копировали Н. своих предшественников. Каждое географическое имя писалось в отдельном овале из крепостных зубцов и сопровождалось изображением связанного представителя соответствующего народа. Из таких списков особенно интересны: плита Усертесена I (во Флоренции), перечисляющая покоренные им нубийские племена, списки великих завоевателей XVIII и XIX дин., распространяющиеся на весь известный египтянам мир, палестинский список Шешонка (см.), плита Дария с перечнем его сатрапий и др.; из похвальных од — напыщенные и темные оды Рамзеса III в его храме в Мединет-абу, знаменитая «эпопея Пентаура» (см.), недурной гимн Тутмесу III и др. Особенно многочисленны Н. на плитах, излагающие историю отдельных походов или других деяний царя, напр. построек, пожертвований храмам; их много от XII дин. и времен Нового Царства. Они имеют, большей частью, закругленную сверху форму; в сегмент обыкновенно помещалось какое-нибудь изображение, чаще всего — царя пред божеством. Начиналась Н. датировкой по годам, месяцам и дням, затем шел длинный царский титул и потом многословное и напыщенное изложение самого дела. Кроме храмов, такие Н. ставились на местах побед или деяний царя, на дорогах и т. п. Много их в каменоломнях, где добывался материал для царских сооружений. К числу официальных Н. следует также отнести часто религиозные и храмовые, заполняющие собой стены храмов и гробниц. Это — или заупокойные тексты, вроде, напр., текстов пирамид (см.) и Книги мертвых, или чисто ритуальные (напр. стела в Мендесе), или гимны богам (напр. величания в честь Ра в гробницах Рамессидов, гимн Нилу на скалах Сильсилиса), или мифологические повествования, часто имеющие магическую подкладку (напр. рассказы о старости Ра и истреблении преступного человечества — в гробнице Сети I). В храмовых лабораториях встречаются Н. с рецептами для приготовления различных благовоний и т. п. Весьма многочисленны и разнообразны частные Н. Каждый египтянин старался, чтобы его имя не умерло в потомстве; отчасти поэтому мы и имеем много биографий разных монархов, высших чиновников, полководцев, начертанных на их гробницах. Такие памятники весьма важны для восстановления картины древнеегипетской жизни и культуры. Здесь представлена в словах и образах вся жизнь знатного египтянина; здесь мы находим иногда и договоры его со жрецами насчет его поминовения и т. п. Пространные Н. были уделом знати, но надгробная плита, каменная или деревянная, заказывалась и средним классом. Этих плит сохранилось много, и они также имеют немаловажное значение в науке. В древнем царстве они были почти квадратные, в форме фальшивой двери, и заключали имя покойного и перечень заупокойных дней; в среднем — имели иногда форму, закругленную кверху, изображали покойника и его семью за пиром или жертвой, содержали в себе заупокойную формулу, имена родных, биографические сведения или воздыхания элегического характера. В Новом Царстве особенно распространена форма, закругленная кверху; покойник изображается не только в кругу родных, но, большей частью, в молитвенной позе, и гимн божеству оттесняет на второй план светские тексты. Подобные молитвы и формулы находятся на спинках и подножиях вотивных статуй, письменных приборах писцов и т. п. Молитвы и поэтичные гимны получили наибольшее распространение в гробницах в эпоху Телль-эль-Амарны (см.). Исписывались у египтян и мелкие предметы; скарабеи, служа печатями, бывали иногда и дневниками, напр. у Аменхотепа III; на идольчиках, сосудах и статуэтках также бывали Н. религиозного характера; сохранились праздничные подарки с приветственными Н. Со времени персидского владычества появляются Н. демотические. В официальных текстах позднейших времен особенно много дарственных и почетных постановлений. Появляются Н. на нескольких языках. Уже от Дария I (см.) дошла Н. клинописью и иероглифами: сюда относятся также: известные розеттский и канобский декреты, составленные иероглифическим, демотическим и греческим шрифтами, недавно найденная на острове Филэ надпись о правлении в Египте Галла, на египетском, латинском и греческом языках, и другие. Отдельно стоят Н. эфиопских царей Напаты и Мэроэ. Они составлены египетскими иероглифами и первоначально на египетском яз., и отличаются большей обстоятельностью и меньшей склонностью к фразам. Сюда относятся стелы Пианхи, Тануатамена, а также современников персидской монархии — Пианхи IV, Арура, Горсиатефа, Настосена. Позднее в права официального начинает вступать эфиопский яз., со своими иероглифами, заимствованными из египетских; ключ к ним не вполне найден; Н. на жертвеннике царя Нетекамона (в Берлине), приводящая царское имя как по-египетски, так и по-эфиопски, дает возможность определить несколько букв. В римское время появляется масса курсивных эфиопских Н., напоминающих демотические. Ключ к ним не отыскан. Полного сборника иероглифических и др. Н. не существует; были попытки собрания более важных из них (напр. Brugsch, «Thesaurus inscriptionum Aegyptiacarum»). Масса Н. издана в трудах по египетской археологии Лепсиуса («Denkmäler»; особенно важен отдел эфиопских Н., в V-й части), Шампольона, Мариетта, Дюмихена, Навилля, Руже; много их издано в каталогах музеев. В последнее время обществом Egypt Exploration Fund, французской Mission archéologique в Каире и дирекцией Гизэского музея издается ряд сборников с текстами Н., находящихся в Египте; материал распределяется по отдельным храмам, некрополям, местностям. Сюда примыкают и сборники отдельных египтологов, напр. Пиля, В. С. Голенищева, Маллэ и др.
Коптские Н., времен господства христианства в Египте, довольно многочисленны. Они, большей частью, надгробные, написанные на плитах или заупокойных жертвенниках, и сопровождаются скульптурами или орнаментом. Составлены по шаблону: краткие молитвы Св. Троице, ангелам и египетским святым, имя покойного и дата; иногда только указания дня памяти и имя; изредка — нечто вроде элегии по поводу безвременной кончины и т. п. В древних гробницах, нередко служивших убежищем коптским монахам, на стенах, наряду с древними языческими изображениями, находятся целые коптские богословские трактаты, а иногда и исторические надписи (одна из них, ассуанская, упоминает о походе в Нубию Шамшеддуги, в 1173 г.). К числу Н. нельзя отнести массу черепков (с письмами, счетами, отрывками из Св. Писания и др.), употреблявшихся вместо дорогого на юге папируса. Н. рассыпаны по многим период. изданиям: «Recueil de travaux» (V, 60; VII, 218; XV, 180 и т. д.); пр. Порфирий, «Книга Бытия моего» II, 413, сл.); Тураев, «Зап. Вост. Отд. Арх. Общ.» (X, 79); Bounant, «L’église copte du lombeau de Dega» («Mission de’Caire» I); Stern, в «Aegypt. Zeilschr.» (1872 и 1885); Revilloul, «Revue égyptologiqne»; Gayet, «Les monuments Coptes du Musée de Boulaq» (1889); Sayce, «Coptic and early Christian inscript. in upper Egypt» (Proceed. VIII, 175) и др.
Вся дошедшая до нас вавилоно-ассирийская литература написана на твердом материале — камне, глине и т. п. — и может быть целиком отнесена к области Н. Однако, принимая во внимание, что глиняные таблички, составляющие т. наз. ассурбанипалову библиотеку и другие им подобные (напр. частные документы, контракты и т. д.), заступают здесь место рукописей, и по содержанию, и по значению, мы выделим в категорию Н. только те памятники, которые соответствуют носящим это название у других народов. С самой глубокой древности Н. царей Сеннаарской земли составляются архаическими письменами, еще не похожими на клинья или гвозди и обнаруживающими следы своего происхождения из иероглифов. Это — Н. царей Сирпурлы, занимающиеся почти исключительно царскими постройками. Писались они вертикальными строками на барельефах, статуях, цилиндрах, заменявших египетские скарабеи. Со времени Хаммураби (XXI в.) клинопись окончательно вступает в свои права: надписи идут горизонтально и читаются слева направо. С Тиглитпалассара I различаются два вида письма: новоассирийский и нововавилонский. При Ассаргаддоне и после него замечается наплыв вавилонских знаков в ассирийские тексты, что объясняется влиянием моды. Переход из линий в клинообразные знаки объясняется развившейся привычкой писать на глине, часто заменявшей бумагу; к этому материалу приходилось чаще обращаться, чем к камню, служившему для монументальных целей. В ассирийское время клин настолько получил право гражданства, что сделался обязательным для Н. на камнях, причем нередко бывал довольно красиво стилизирован. Между Н., составленными клинописью, особенно замечательны царские, сохранившиеся от глубочайшей древности — на цилиндрах, кирпичах (штемпели), статуях, барельефах, особой формы бочкообразных цилиндрах, служивших документами при закладке храмов, на больших глиняных памятных гвоздях, вбивавшихся в стены зданий. Торжественные Н. о победах и подвигах царей в ассирийское время покрывали стены дворцов (причем не щадили и барельефов, проходя по туловищам), статуи богов (напр. известковая статуя Небо в Лондоне с Н. Рамманнирари III), маленькие обелиски с изображениями (напр. черный обелиск Салманассара II), закругленные вверху стелы с изображением царя (напр. Ассаргаддона в Берлине), кремневые яйцевидные овалы (вавилонск.), скалы и гроты. Особенно важны для историка глиняные многогранные призмы, с диагональю основания вершка в 2 — 3. Они мелко исписаны царскими летописями и служат главным источником истории Ассирии, очень обстоятельно рассказывая о походах, завоеваниях, данях и т. п. Они сохранились, за некоторыми исключениями, хорошо и читаются значительно легче других клинописных текстов. Совершенно другой характер носят Н. халдейских царей Вавилона. Они дошли до нас большей частью на глиняных цилиндрах, заложенных при основании храмов, и описывают преимущественно царские постройки и сооружения. — Между клинообразными Н. немало двуязычных и трехъязычных. Хаммураби, первый семитический царь объединенной Вавилонии, составлял надписи на семитическом и сумерийском языках; подобные Н., составленные Шамашшумукином, были своего рода данью почтения священному языку и искусственным воскрешением древности. Трехъязычные Н. дошли от персидских царей — Ахеменидов, заимствовавших клинообразный шрифт. Самая большая и богатая по содержанию надпись — бегистунская, Дария I; она составлена на персид., вавилонском и сузианском яз.; от этого же царя дошла Н., найденная В. С. Голенищевым у Суэцкого канала, на персид. и егип. яз., и др. Сохранились Н. от Ксеркса (Персеполь, Ван и др.), Артаксерсов I (на вазе в сокровищнице св. Марка в Венеции), II (в Сузах), III (в Персеполе) и др. Сила древневавилонской культуры распространила неудобный клинообразный шрифт и у других народов Азии. Его заимствовали, между прочим, халды (см.) — доарийские обитатели Армении и Закавказья. В VIII и IX в. по Р. X. 6 царей этого народа оставили до 100 надписей, из которых более 20 найдены в пределах России. От царя Сардура I дошли две надписи на ассирийском яз.; его преемники писали уже на родном, заимствовав лишь шрифт и значительно упростив его. Н. довольно интересны, повествуя о походах царей и их сооружениях; самая длинная (500 строк), принадлежащая Аргишти I, начертана на скале Вана; интересна Н. Русы I на скале над оз. Гокчей, повествующая о покорении 23 стран и списанная М. В. Никольским в 1894 г. И восточные соседи вавилонян — эламиты — заимствовали клинопись. В Сузе Dieulafoy нашел несколько Н. на этом языке; вавилонский шрифт, послуживший оригиналом — курсивный, подвергшийся некоторым изменениям. Клинообразные Н. собраны в издании Раулинсона: «Cuneiform Inscriptions of Western Asia» (1861—84) и переведены в «Keilinschriftlicbe Bibliothek» (при участии нем. ассириологов, Б., 1889—96). Много не вошедших в эти собрания Н. рассеяно по периодич. изданиям: «Assyriologische Bibliothek», «Zeitschrift für Assyriologie», «Recueil de travaux relatifs à la philologie et archéologie égyptiennes et assyriennes», «Beiträge zur Assyriologie» и мн. др. Н. персидских царей изд. Коссовичем: «Inscriptiones Palaeo-persicae Achaemenidarum» (СПб., 1872), Шпигелем; «Die Alt-persischen Keilinschriften» (Лпц., 1862) и др. Из новых ученых ими занимается Вейссбах, обращая особенное внимание на вторую редакцию, сузианскую. См. его «Die Achäinenideninschriften zweiter Art» (1890, IX т. «Assyriologische Bibliothek»); «Die Altpersischen Keilinschriften» (1893, т. же, X т.); «Anzanisches» в «Zeitschr. d. Deutsch. Morgenl. Gesell.» (XLIX, 692) и др. Ванские Н. халдов разобраны проф. К. П. Паткановым («Журн. Мин. Нар. Пр.», 1874—75) и Сейсом; собирались Бэлком во время его армянской экспедиции, М. В. Никольским и А. А. Ивановским. Над чтением их много потрудился также прив.-доц. Берлинского унив. Леман. Издаются в «Древностях Восточных», «Zeitschrift für Assyriologie», «Zeitschr. für Ethnologie»; собрание найденных в России сделано М. В. Никольским.
Начиная с Х в. до Р. Х. появляется алфавитный семитический шрифт, родоначальник всех современных азбук. Древнейшая Н., сделанная этим шрифтом, приписывается Хираму Тирскому; она найдена в 1876 г. на Кипре и начертана на металлической вазе. Другие финикийские Н., рассеянные по берегам и островам Средиземного моря, относятся, большей частью, ко времени гораздо более позднему и уже эллинистическому. Наиболее богатые по содержанию: Эшмуназара (см.), Табнита (см.), марсельский жертвенный тариф, пирейский декрет. Со времени римского владычества в Карфагене появляются Н. курсивного шрифта, наз. новопуническим. Много финикийских Н. двуязычных — с египетским, ассирийским, греч. и лат. переводом. См. «Corpus Inscriptionum Semiticarum» (т. I, с атласом; ср. Карфаген и Финикияне). Моавитяне оставили нам один из древнейших памятников семитической эпиграфии (IX в.) — Н. царя Меши (см.); к ней близко подходит по времени знаменитая еврейская силоамская Н. (см.), а также недавно найденные немецким восточным комитетом в северной Сирии памятники царя Панамму — древнейшие образцы арамейского шрифта, который во время Ахеменидов распространился по всей Азии и заменил собой клинопись даже в самой Вавилонии. Арамейские Н. попадаются и в Египте, в Малой Азии (главным образом на монетах), во внутренней Аравии (между прочим знаменитая Н. в Тейме, относ. к V в. до Р. Хр., вотивного характера). В Сирии из арамейского шрифта выработался пальмирский, которым написаны многочисленные Н. Пальмиры, относящиеся к I — III в. по Р. Хр. и представляющие, кроме знаменитого постановления местного сената от 137 г. о пошлинах, найденного кн. Абамелек-Лазаревым, почти исключительно надгробное упоминание имен или посвящения. Есть двуязычные Н. — с греч. или латинским переводом (см. Пальмира). Полного собрания пальмирских Н. еще нет; много издано их у de Vogué, «Syrie Centrale», «Inscriptions Sémitiques» (П., 1868), Simonsen, «Sculpturer og Indskrifter fra Palmyra» (Копенг., 1889), кн. Абамелек-Лазарев, «Пальмира» (СПб., 1884), Clermont-Ganneau, «Recueil d’archéologie orientale», a также рассеяно по журналам (между прочим, в «Древностях Восточных», с объяснениями М. В. Никольского). Пальмирские письмена по типу близко подходят к так называемым квадратным, выработанным евреями во время плена и употребляемым ими в настоящее время. Древнейшими надгробными Н. этого шрифта считают палестинские, особенно на так наз. «гробнице св. Иакова», в долине Иосафатовой (около времени Ирода). Очень много квадр. Н. у нас в Крыму (древнейшая относится к 81 г. по Р. Хр.); находят их еще в римских катакомбах на Via Portuensis, в Бриндизи, в Испании. См. обстоятельный труд Д. А. Хвольсона, «Сборн. еврейских Н., содержащий надгробные Н. из Крыма и из иных мест на древнееврейском квадратном шрифте» (СПб., 1884). Близок к пальмирскому и шрифт пабатейских Н., находимых в Аравии, на Синайских утесах, в Сирии и относящихся также к первым III вв. по Р. Хр. Это вотивные, надгробные Н. и простые graffiti путешественников на скалах; многие из них датированы по годам набатейских царей, особенно Арефы IV, Малха II и др. См. пр. Порфирия, «Письмена Кинея Манафы» (СПб., 1857); Euting, «Nabatäische Inschriften» (Б., 1890) и его же, «Sinaitische Inschriften» (1885). Древнейшие Н. на арабском яз. на С — так наз. тамудские, относящиеся ко времени до Р. Хр. Их фрагментарность и краткость исключает возможность широких выводов. То же самое надо сказать и о других древних северно-арабских Н. в дикой скалистой области Сафа, близ Дамаска, состоящих из одних собственных имен и написанных крайне небрежно (Halévy, «Essai sur les inscriptions du Safa», П., 1882). Интереснее и богаче по содержанию южно-арабские Н. сабеев (так наз. гимъяритские), историческая жизнь которых относится ко времени до Р. Хр. По мнению некоторых, Н. эти достигают глубочайшей древности, чуть ли не II-го тысячелетия, что, однако, сомнительно; позднейшие из них доходят до IV в. по Р. Хр. Шрифт замечательно ясный, с разделением слов, но понимание затрудняется содержанием: большая часть Н. относится к области культа и построек, переполнена техническими терминами и написана богословским языком; есть и Н. о подвигах и победах царей. Замечается два диалекта: собственно сабейский, с некоторыми формами, близкими к еврейскому, и минейский, более чистый арабский; нередко оба рода Н. попадаются вместе. Язык этих Н. в течение многих веков оставался неизменен, что следует приписать богословскому консерватизму. Ключом к чтению послужил эфиопский алфавит; уже в 1811 г. они были разобраны. В 1869 г. в Иемен был командирован Галеви (см.), для собирания Н.; он открыл развалины двух городов минеев и списал множество Н. в Джофе, на развалинах древнего Майна (изд. в «Journal Asiatique», 1872), которые вошли в состав IV т. «Corpus Inscriptionum Semiticarum». В 1892 г. В. С. Голенищев обратил внимание на находящийся в Гизэском музее египетский саркофаг со сабейской Н. и сообщил о нем ученому миру в VIII т. «Записок Вост. Отд. Имп. Рус. Арх. Общ.». Открытие это вызвало появление ряда статей Derenbourg, «Jour. Asiat.» (1893, 515) и Halévy, в «Revue Sémitique» (1894, 93). Сабейские и минейские Н. рассеяны по музеям Британскому, Берлинскому, Константинопольскому и известны по копиям ученых — Галеви, Глазера, Эйтинга и др. Кроме каменных плит, есть Н. и на бронзе. К этим Н. примыкают две до сих пор известных хадруметских (см. D, Müller, в «Zeitschr. Deut. Morgen. Gesellschaft», 37, 392). Особенно глубокую древность приписывают сабейским Н., находимым в Абиссинии и написанным бустрофедоном; содержание их вотивное и довольно бедное, но они чрезвычайно важны как родоначальники эфиопского шрифта и предшественники эфиопских Н. Древнейшей из последних следует считать знаменитую (с греческим переводом) аксумитскую царя Аизана, повествующую о победах и благодарственных приношениях богам. Она найдена и списана Salt’ом в 1805 г.; в 1892 г. Бент снял с нее эстампажи, благодаря которым Д. Мюллеру удалось справиться с эфиопской ее частью. Относится к половине IV в. Другую Н. этого периода, царя Эла-Амида, нашел впервые Бент; и здесь — еще древнесабейский шрифт, но написанный уже справа налево. В 1830 г. Salt нашел в развалинах Аксума две больших Н. на эфиопском языке, с вокализованным шрифтом, написанные слева направо. В 1838 г. Рэдигер и один абиссинский священник впервые поняли из них кое-что, а в 1842 г. Аббадия прочел их; этому и здесь помогли эстампажи Бента. Они относятся к V в. и повествуют о победах царя Эзаны. Эти драгоценные древнейшие памятники эфиопского яз., равно как и предшествующие им сабейские Н. и последующие, незначительные по содержанию христианские Н. в Абиссинии, издал и разобрал D. Müller («Epigraphische Denkmäler aus Abessinien», в «Denkschriften» Венской акад., 43). К числу древневосточных Н. относятся также иероглифические памятники, находимые в Гамате, Кархемише Алеппо, Мараше и в других местах северной Сирии, а также в Малой Азии (Богазкеой, Магнезия и т. д.). По примеру Сэйса и Райта, их долго называли хеттскими (см. Хетты). Из многочисленных попыток разбора заслуживает внимания предпринятая марбургским ассириологом Иензеном, который считает эти Н. принадлежащими не хеттам, известным из истории Египта, а киликийцам, и находит их язык чисто арийским, близким к армянскому. По его чтению, надписи содержат в себе большей частью царские титулы. Они разбросаны по разным изданиям; многие изданы у Wright, «Empire of the Hittites» (2 изд., 1886), и Perrot-Chipiez, «Histoire de l’art» (IV). Cp. P. Jensen, «Grundlagen für eine Entziffetung der (hatischen oder) cilicischen Inschriften» (в «Zeitschrift der deutschen Morgenland. Gesellschaft», 48).
Н. греческие. В числе греческих памятников древности Н. также занимают выдающееся место и служат, хотя и в меньшей степени, документальными источниками для изучения истории и быта. В отличие от Н. древнего Востока, они, обыкновенно, представляют тексты вполне самостоятельные, а не сопровождающие изображения описываемых событий. Исключение составляют собственные имена и другие пояснительные приписки на надгробных рельефах, расписных вазах и т. п. По содержанию, греческие Н. можно разделить на официальные и частные. К первым принадлежат законы, постановления народных собраний, правительственных коллегий и лиц, договоры, денежные и другие отчеты, документы на владение землей, об отпущении на волю рабов, завещания, закладные записи, судебные решения и т. д.; ко вторым — надгробные Н. (в которых, впрочем, есть иногда пункты официального характера, напр. назначение штрафа за ограбление гробницы), посвятительные, Н. художников, поэтические произведения и т. п. Н. — достоверные документы для истории греческого письма и алфавита. С этой точки зрения их всего основательнее изучил A. Kirchhoff («Studien zur Geschichte des griechischen Alphabets», 1887, 4-е изд.). Исследование Н. приводит к исторически важному выводу о двух основных группах алфавитов: восточной и западной, резко отличающихся друг от друга изображением в них знаков χ и ψ. В восточных алфавитах эти знаки = χ и ψ в западных — ξ и χ. Греческий алфавит есть, в сущности, финикийский, расширенный несколькими знаками и приспособленный к греческой фонетике. Заимствование произошло гораздо раньше, чем это предполагали сравнительно еще недавно. Теперь мы имеем в оригинале греч. Н. VII, может быть даже VIII в. до Р. Хр., и можем с большой вероятностью относить первое знакомство греков с финикийским алфавитом приблизительно к Х в. до Р. Хр. Формы букв в древнейших греческих Н. напоминают весьма близко буквы надписи царя Меши (см.). Само направление письма было первоначально то же, что у семитов — справа налево, порядок и названия букв — те же, что в семитских алфавитах. Все это делает весьма сомнительным самостоятельное зарождение письменности в Греции микенской эпохи (см. Микенские древности) или происхождение отсюда самого финикийского алфавита, как недавно еще пытался доказать Эванс («Journal of Hell. Stud.», XIV, p. 270 и отдельно: «Cretan pictographs and praephoenician script.», Л. — Нью-Йорк, 1895). Открытые им идеографические письмена на Крите, равно как и силлабическое письмо Кипра, стоят пока особняком от общего развития греческого письма. Кроме упомянутых двух главных групп можно еще выделить множество подгрупп алфавитов, совпадающих с путями колонизации, торговли и т. п. Так, напр., халкидский алфавит был принят и в большинстве колоний Халкиды. Приблизительно на рубеже V и IV вв. до Р. X. локальные алфавиты во всех греческих государствах уступают место ионийскому. В Афинах он был официально принят в 403—402 г. Точными наблюдениями над формами букв в Н. датированных установлена для Н. специальная палеография (см.), благодаря которой можно довольно точно определять время происхождения и таких Н., которые не дают в этом отношении указаний своим содержанием, языком, формулами и т. д. Н., далее, суть драгоценные памятники языка и местных диалектов и в этом качестве прилежно изучаются лингвистами. Все новейшие научные грамматики греческого языка кладут в основание деления его на диалекты и говоры эпиграфический материал (библиографию см. в ст. Древнегреческий язык). Meisterhans специально исследовал с грамматической стороны аттические Н. («Grammatik der attischen Inschriften», Б., 1888, 2 изд.), Fick — греческую ономатологию («Griechische Personennamen», 1874) и т. д. Существуют специальные сборники диалектических Н., из которых важнейшие: Р. Cauer, «Delectus inscriptionum Graecarura propter dialectum memorabilium» (Лпц., 1883, 2-е изд.); H. Collitz (и др.), «Sammlung der griech. Dialekt-Inschriften» (Геттинг., с 1884 г.; не окончено). В третьих, Н. суть памятники, дающие самый разнообразный материал для истории и так называемых древностей. Они осветили целые отделы политической истории, хронологии, религиозного и юридического быта, истории искусства и т. д., о которых мы ничего или почти ничего не знали из древних авторов. Так, в Афинах сохранился целый государственный архив в виде Н., который раскрывает нам как историю государственного хозяйства Афин (Boeckh, «Die Staatshaushaltung der Athener», 3 изд. Берл., 1886), так и историю их союзной и внешней политики. Списки платежей, лежавших, в виде дани, на союзниках Афин, отчеты финансовых и других магистратов, архив морского арсенала, свод театральных дидаскалий, инвентари главнейших храмов афинских — все это знаем мы лишь благодаря изучению Н. Сильно разросшийся за последнее время материал Н. других мест Греции дает возможность делать исторически ценные выводы и относительно Дельфов, Делоса и т. д. Ввиду важности эпиграфических источников давно уже сознана потребность возможно более полного их свода, в возможно более точных копиях. Составление такого свода приняла на себя Берлинская Акад., которой издан (ред. A. Boeckh, J. Franz, E. Curtius и A. Kirchhoff) «Corpus Inscriptionum Graecarum» (1828—77). Но этот сборник уже в момент своего окончания устарел и теперь предпринят новый, или, лучше, серия отдельных сборников.
Н. латинские, италийские. Кроме литературы в широком смысле, письмо служило у римлян двум целям: 1) будучи помещаемо на самых разнообразных предметах общественного и частного быта, оно являлось средством ближайшего и точнейшего обозначения самого предмета в отличие от других однородных; таковы, напр., Н. на гробницах, урнах, базах статуй, алтарях, сосудах, утвари, оружии, весах и мерах и т. п.; они называются в эпиграфике определительными (детерминативными) и суть Н. в собственном смысле (inscriptiones, tituli). Нет почти ни одного вида предметов римского быта, где бы мы не встречались с Н. этого рода; золотая брошь (fibula) повествует о себе: manios med fhefhaked numasioi (Маний сделал меня для Нумасия); глиняный жертвенный сосудик говорит: duenos med feked en manom (Дуэн сделал меня во благо); на простой свинцовой пуле (glans) читаем: feri (бей); на глиняной гирьке для ткацкого станка — es curae (будь предметом заботы) и т. п.; 2) на твердом и долговечном материале писались такие памятники, которые должны были иметь официальное или правовое значение: договоры, законодательные акты, привилегии; декреты и т. п. Материалами для таких памятников служил мрамор и особенно бронза; площади (форумы), храмы, курии и т. п. места были в древности полны таких памятников, и за гибелью древних архивов (tabularia) эти Н. — зачастую единственный дошедший до нас исторический материал. Они называются в эпиграфике документальными Н., документами (acta). У самих римлян надписи не собирались и не изучались, хотя иногда на них и обращали внимание. Цицерон упоминает о некоторых надгробиях, Ливий — о документах; грамматики вроде Варрона, Веррия Флакка, Проба и др. обращали внимание на особенности языка в Н.; многое из документов вошло в кодексы римского права (Феодосия и Юстиниана), но систематического собирания и изучения Н. не было. Древнейшие дошедшие до нас сборники (рукописные) относятся уже к Каролингскому периоду, напр. Anonymus Einsiedlensis, принадлежащий монастырю в Einsiedeln, VIII — IX в.; Sylloge Palatina, миланская рукопись IX в., и др. Только со времени неутомимого путешественника Кириака Анконского (Ciriaco de’Pizzicoli, 1391—1457) можно говорить о собирании Н. en masse. Остатки сборника Кириака хранятся в рукописях частью в Риме и других итальянских библиотеках, частью в Берлине. Много сделано для собирания Н. в XV и XVI стол. Первый печатный сборник, Desiderii Sprethi, вышел в Венеции в 1489 г. (Н. Равенны); до половины XVIII в. идет довольно длинный ряд подобных трудов, напр. сборники Jac. Mazochii (Рим, 1521), Justi Lipsii (Антверпен, 1588), Graten (первая попытка сводного сборника; Гейдельб., 1603), Joh. Donii (Флоренция, 1731), Маг. Gudii (Leov., 1741), Raph. Fabrettii (Рим, 1699), Franc. Gorii (Флоренция, 1743) и др. Серьезная попытка составить общий сборник, «Corpus Inscriptionum Latinarum», сделана известным Муратори, под заглавием: «Novus thesaurus veterum inscriptionum» (Милан, 1739—1742). Около этого же времени возникла эпиграфическая критика, ставшая необходимой ввиду появления множества поддельных Н.; первым трудом такого рода была монография Maffei, «Ars critica lapidaria» (в сборн. Donati, Лукка, 1775). Лучшими эпиграфистами XVIII в. являются Marini («Gli atti et monumenti de fratelli Arvall», Рим, 1795) и Bartol. Borghesi («Oeuvres de B. Borghesi», П., 1862—1879), со времени которых эпиграфика становится наукой. Из школы Боргези вышел и план научного сборника латинских Н., принятый сначала Французской академией наук, но впоследствии ею оставленный и выполненный Берлинской акад., под главным руководством Т. Моммзена. I том («Древнейшие Н. до смерти Цезаря») вышел в 1863 г., и с тех пор работа по изданию не прерывается. Оно рассчитано на XV томов (кроме дополнений), расположенных по местностям; пока не вышел еще т. XIII: «Галлия и Германия». Около 100000 Н. уже издано по оригиналам или лучшим копиям; критика, полнота литературы, превосходная группировка, истолкование трудных текстов и т. п. — все это делает берлинский «Corpus» первоклассным сборником Н. Кроме него, латинская эпиграфика располагает следующими собраниями, отчасти дополняющими «Corpus»: 1) «Ephemeris Epigraphica», куда помещаются вновь находимые Н. до окончательного издания в «Corpus» (1871—1891); 2) Orelli-Henzen, «Inscriptionum latinae amplissima collectio» (Цюрих, 1828—1856); 3) Dessau; «Inscriptiones latinarum selectae» (Б., 1892); 4) Ruggieri, «Sylloge epigraphica orbis Romani» (Рим, 1892; еще не окончена); 5) Brambach, «Corpus inscr. Rhenanarum» (Эльберф., 1867), и множеством частных сборников, указания на которые можно найти в нижепоименованных пособиях: a) история эпиграфики: De la Blanchère, «Histoire de l’épigraphie romaine» (П.. 1887); Waltzing, «L’épigraphie latine depuis 50 ans» (Лувен, 1892); b) руководства: Zell, «Handbuch der röm. Epigraphik» (2-е изд., Гейдельб., 1874, II); Cagnat, «Cours d’ép. latine» (2 изд., П.; 1890; лучшее пособие); Hübner, «Römische Epigraphik» (в I энциклопедии Ив. Мюллера. «Handbuch der class. Altelrhumswissenschaft», стр. 626—710); его же, «Exempla scripturae epigraphicæ latinæ» — около 1250 гравюр с наиболее типичных H. (Б., 1885; это продолжение сборника Ричля: «Priscæ latinitatis monumenta epigraphica», приложенного к I тому «Corpus»); с) словарь: Ruggiero, «Dizionario ериgraphico» (еще не окончен).
Письмо латинских Н. Древнелатинский алфавит не есть местное изобретение, а заимствование, восходящее, через посредство греков и финикийцев, к алфавиту или, точнее, письму египтян. Таково было мнение еще Тацита («Annal.», XI, 14), в общем подтвержденное новыми исследователями. Особое влияние на италийский алфавит оказал греческий алфавит дорийской группы халкидского типа, употреблявшийся преимущественно в Средней Италии (в Кумах) и Сицилии. Его древнейшие памятники (в виде именно алфавита) на почве Италии суть: 1) сосуд из г. Caere (Museo Gregoriano), 2) алфавит на стене одной усыпальницы в г. Colle в Этрурии и 3) алфавит, найденный в Veii. Это, в общем, очень полные алфавиты в 26 знаков, из коих 22 (alpha-tau) взяты из финикийского алфавита, а последние 4 (ypsilon, xi, phi и chi) добавлены. Из этого алфавита на почве Италии возникли следующие письмена, известные нам из Н.: I. Этрусское, сохранившееся в очень большом количестве Н., разобранных до настоящего времени довольно тщательно; впрочем, лингвисты склонны теперь считать этрусский язык родственником, хотя и дальним, других италийских диалектов, в том числе и латинского. Лучшее собрание этрусских Н.: «Corpus inscriptionum Etruscarum» выходит в Лейпциге на средства Берлинской акад. наук; исследования о языке — Ланци, Корссена, Отфрида Мюллера и др. Алфавит имеет 21 знак, без В, D, О (этих звуков в этрусском языке, по-видимому, не было); для F имеется знак 8, встречающийся и в других италийских письменах, иногда в виде ↑. II. Умбрийское, известное тоже из довольно большого числа надписей, среди которых видное место занимают tabulae Ignvinae (ритуал местной общины); лучшие издания: Aufrecht-Kirchhoff, «Die umbrischen Sprachdenkmäler» (Б., 1849—51); Bréal (П., 1875, с фототипич. таблицами); Bücheier (Бонн, 1883). III. Фаллисское — известное, хотя и не вполне, из остатков Н. города Falerii (Cività Castellana), открытых в нынешнем стол. Гаруччи; диалект близко родственный латинскому. Лучшее исследование — Deecke, «Die Falisker» (Страсбург, 1888; у него же собраны и самые Н. — большей частью надгробия). Алфавит — всего 18 букв, но, вероятно, не все сохранились. IV. Осское — в памятниках диалекта некогда очень богатого, которым говорило население почти всего Ю Италии. Н. осские доходят от IV в. до Р. Х в. до конца 1 в. по Р. Хр. и имеют, как и умбрийские, большое историческо-бытовое значение. Собрание их — у Цветаева, «Sylloge inscr. oscarum». (СПб., 1878). О других мелких италийских диалектах и их Н. см. Mommsen, «Die untentalischen Dialekte» (Лпц., 1850); Fabretti, «Corpus inscript. Italicarum» (Турин., 1867—77; с дополнениями Gamurrini, Флор., 1880); Цветаев, «Inscript. Italiae mediae dialecticae» и его же, «Italiae inferioris dialecticae» (Лпц. — M., 1884—86). V. Латинское, которого древнейшими памятниками являются две Н.: а) упомянутая выше золотая брошь, найденная в Praeneste (Palestrina) в 1886 г. и относимая к началу V в. до Р. Хр., и сосуд Дуэна, найденный в 1880 г. в Риме; его относят приблизительно к эпохе 12 таблиц, т. е. к половине V в. до Р. Хр. В латинском письме весьма рано наблюдается направление от левой руки к правой, чем оно отличается от этрусского и осско-умбрийского письма, сохранившего направление обратное. Для обозначения долгих гласных в до классический период служил прием удвоения: MAARCVS = Mārcus, а также знак apex (’): MARCYS, а для ī — длинное i (i longa): MARI = marī, что встречается иногда и в классический и даже в после классический период. Пишутся латинские Н. сплошь прописными буквами; слова отделяются обыкновенно точкой: HIC*SITVS*EST; цифры обозначаются общеизвестными знаками: I, II, III, IIII (редко IV), V, VI, VII, VIII, VIIII (редко IX), X, XI…XVIII, XVIIII (редко XIX), XX, XXI..L..C.D.M. Для обозначения тысяч употребляется черта сверху цифры единиц: 
= 3000; 
= 50000 и т. п. Наибольшей красотой и законченностью письма отличаются надписи первой половины I в. по Р. Хр. и эпохи Траяна и Адриана (эпиграфический ренессанс), служащие образцами даже для типографских прописных шрифтов нашего времени. Нередко, особенно в императорскую эпоху, встречается вязь (лигатуры), например 
= maxim и сокращения (аббревиатуры: D·M· = dis manibus; COS = consule; H·M·H·N·S = hoc monumentum heredem non seqaetur.
Содержание. По своему содержанию, лат. Н. разделяются на следующие важнейшие группы: I. Вотивные, или посвятительные. II. Почетные — очень часто на базах статуй прославляемых лиц, а также и в виде отдельных документов, иногда довольно длинных, где перечисляются подвиги таких лиц. Образец — Н. ростральной колонны Дуилия, консула 260 г. до Р. Хр. Особенно много таких Н. поставлено было в честь императоров, причем, если император оказывался со временем несимпатичным сенату и народу, то его имя уничтожалось в Н.: так случилось, напр., с Калигулой и Нероном. III. Монументальные Н. — на постройках: зданиях, мостах, водопроводах и т. п., содержащие обыкновенно имя строителя. IV. Документы (см. выше). V. Надгробия — самый многочисленный и разнообразный класс, от простого имени покойного, часто с припиской hie situs est (= здесь положен) — до пышной эпитафии, иногда в виде целой поэмы, порой недюжинного поэтического достоинства; лучшие образцы дал Рим (с его территорией, т. VI «Corpus») и Африка (т. VIII). VI. Обиходные — на разнообразнейших, более или менее мелких предметах общественного и частного быта. Сюда же относятся штемпели (signacula) на глиняных изделиях: кирпичах, сосудах и т. п., а также штемпели врачей, особенно окулистов, с кратким названием лекарства и болезни — отдел очень важный в истории медицины (Villefosse-Thédenat, «Cachets d’oculistes romains», П., 1882), sortes (жребии — небольшие дощечки с изречениями в виде предсказаний), devotiones или defixiones (заклинания: И. В. Помяловский, «Римские заговоры», СПб. 1873), tabulae lusoriae (доски для игр), и т. п.
Язык латинских Н. в общем заметно отстает от литературного; напр. Н. II в. до Р. Хр. дают более древние формы языка, чем литературные памятники той же эпохи, что объясняется консервативностью слога Н., довольно рано замкнувшегося в определенные формы. С I века по Р. Хр. это различие несколько сглаживается, хотя окончательно никогда не исчезает. Язык Н. по характеру довольно прост, краток и выразителен (лапидарный стиль), в частностях довольно однообразен, что нередко помогает при восстановлении неполных или поврежденных текстов. Особенной строгостью лапидарного стиля отличаются Н. почетные и документальные, классы, наиболее консервативные и по языку.