|
― Сейчас узнаешь, ― сказал Роуф и вдруг снова прислушался к холмам, откуда доносились приглушённые выстрелы, словно раздумывая, не помешает ли ему то, что делается на холмах. И, словно убедившись, что не помешает, расстегнул свой охотничий ремень с дичью и накинул его на поваленный бук. ― Что ты скинул пояс, Роуф?! ― вскричала Софичка, чувствуя, что ноги её наполняются непреодолимой тяжестью.
― Вот уже год, ― сказал Роуф, ― как только я тебя увижу, мне хочется тебя трясти, трясти, трясти…
― Да что я, яблоневая ветка, что ли, чтобы меня трясти? ! ― снова вскричала Софичка.
― Думаю, что тебе придётся научиться готовить коршунов, ― сказал Роуф и, подсев к ней, обнял её одной рукой.
― Не хочу я готовить коршунов, ― стыдливо сказала Софичка, горячо чувствуя его руку на своём плече, ― небось они жилистые?
― Сначала попробуй, а потом говори, ― отвечал Роуф и, крепко прижав её к себе, поцеловал прямо в губы. Софичка, задохнувшись, вырвала лицо, но он её снова притянул к себе и снова поцеловал прямо в губы.[1]
|