География, древнегреческое искусственное слово, означающее науку или искусство изображения и описания земли и вошедшее в употребление в александринскую эпоху (со II века до Р. Х.). Но начатки географии относятся, конечно, к гораздо более древним временам и принадлежали, несомненно, к первым сведениям, полученным человеком. О развитии топографических знаний у „дикарей“ свидетельствуют их чертежи или наброски знакомых им местностей, которые они делают иногда, в ответ на расспросы путешественников, на песке, снеге, коре, бумаге и т. п. У некоторых островитян Тихого океана были даже в ходу своеобразные морские карты из палочек, ключ к которым теперь утрачен, но которыми они пользовались при плавании на лодках между различными островами. Планы и карты, равно как географические описания, имелись уже у древних культурных народов среднего и дальнего Востока, хотя вообще их топографические сведения не отличались достаточною точностью; что же касается до отдаленных стран, а тем более всей земли, то многие тысячелетия человечество довольствовалось весьма примитивными и наивными представлениями. Даже у греков наиболее распространенное представление о земле сводилось к тому, какое получается из наблюдения круглой линии горизонта, т. е., что земля имеет вид диска или круглого выпуклого щита, обтекаемого рекою-океаном. Впрочем, среди греческих философов уже с VI века до Р. Х., под влиянием астрономических сведений, шедших из Вавилонии, стало утверждаться мнение о шарообразности земли (Фалес Милетский), а в III веке до Р. Х. в пользу этого мнения Аристотелем уже приводится ряд доказательств. Во II веке до нашей эры александринский ученый Эратосфен, пользуясь известными тогда геометрическими и астрономическими данными, делает даже довольно удачную по своему времени попытку измерить величину земного шара. От этой шарообразной земли отличали тогда „обитаемую землю“ (ойкумену), которую представляли себе в виде острова, расположенного в умеренной зоне северного полушария и сходного по очертаниям с хламидой или пращей, именно вытянутого вдвое более в широтном направлении, чем в меридиональном. Окружавший этот остров океан вдавался в сушу четырьмя заливами, которые образовали моря — Средиземное море (с Черным), Красное, Персидское и Каспийское. Что́ было в других поясах земного шара, об этом ходили у географов того времени разные догадки. Одни полагали, что в южном полушарии также должна быть „обитаемая земля“, а другие высказывали предположение, что поверхность земного шара пересекается накрест двумя океанами, одним в меридиональном направлении (Атлантический), а другим в широтном, в тропическом поясе, так что между ними имеются четыре „обитаемых земли“, — представление, бывшее, конечно, совершенно гипотетичным.
Новый толчок к развитию географических представлений последовал во II веке нашей эры, когда с развитием торговых и иных сношений во времена Римской империи круги известных стран значительно расширился. Александрийский астроном и географ Птолемей отверг представление об „обитаемой земле“, как об острове, и признал, что границы суши известны только на западе (Атлант. океан), а на с., в. и ю. остаются неизвестными. Хотя в частностях Птолемеем было допущено не мало ошибок (напр., он думал, что берег восточной Африки загибается к востоку и соединяется с берегом юго-вост. Азии, так что Индийский океан образует замкнутый бассейн), тем не менее его карта мира составила во многих отношениях значительный шаг вперед. С именем Птолемея связана геоцентрическая теория мироздания, по которой земля является средоточием вселенной, вокруг которого обращаются звезды, солнце и планеты; теория эта господствовала до XVI в., когда ее сменила гелиоцентрическая теория Коперника. Собственно география обязана Птолемею установлением понятия о геогр. широте и долготе, введением правильной картографической сети, условных картографических проекций, ориентированием карт севером кверху, так что он может считаться отцом современной картографии и, вместе с тем, наиболее известным представителем в древности того направления в землеведении, которое можно назвать общей географией и которое видело главную цель Г. в определении положения, формы, величины земли и в составлении возможно более точной карты ее поверхности, т. е. в астрономической географии и картографии. Происходящие на земле физические процессы тогда были еще так мало исследованы, что о физической географии в то время не могло быть и речи, хотя некоторые философы, начиная с ионической школы и кончая Сенекой (I в.), задавались уже вопросами о метеорологических явлениях, о приливах и отливах, о вулканах, землетрясениях, повышениях и понижениях уровня моря и т. п. и пытались ответить на них более или менее вероятными догадками. Таким содержанием древняя география, однако, не ограничивалась. Люди сознавали потребность, и из любознательности, и в практических целях, иметь понятие о различных странах, их природе, населении, достопримечательностях. Для удовлетворения этой потребности служили у греков т. наз. „объезды“ — „периоды“, разделявшиеся на „морские объезды“ — периплы и на сухопутные — периэгеты. Периплы были, как думают, одними из древнейших памятников греческой письменности; составление их вызывалось потребностью моряков и торговцев иметь указания для плавания вдоль различных берегов относительно находящихся на них торговых пунктов, продолжительности пути между этими пунктами, условиях плавания, живущих по берегам народах, имеющихся у них продуктах и т. п. Большинство таких периплов до нас не дошло, но некоторые позднейшие (I—II вв.) сохранились и представляют значительный интерес по разбросанным в них историко-топографическим и этнографическим данным. Формой „объездов“ пользовались некоторые позднейш. географы и для описания всей „обитаемой земли“, совершая вокруг нее как бы мысленный объезд. Более подробные сведения о различных странах и народах мы находим, однако, у историков, и прежде всего у „отца истории“ Геродота (V в. до Р. Х.), оставившего в своей истории персидских войн подробные описания многих стран, в том числе и Скифии (южной России), с населяющими ее народами. Но самым известным описательным географом древности был Страбон (I в.), у которого мы встречаем и некоторые попытки анализа геогр. явлений, даже объяснения геогр. условиями историческ. судеб стран. Римляне времен империи интересовались, впрочем, географией, главным образом, для практических целей; наиболее употребительными картами этого времени были itinerarii (путеводители), образцом которых может служить сохранившаяся т. наз. Tabula Peutingeriana; это — длинная (более 6 метров) и узкая лента, удобно складываемая, на которой нанесены моря, главные пути и города, без всякой однако заботы о сохранении относительной верности площадей и расстояний, а только в целях самого грубого ориентирования.
Средние века были для географии эпохой застоя и упадка. Понятие о шарообразности земли откидывается и признается еретич.; восстанавливается древнегреческое представление о земном диске с тем лишь различием, что в центре круга помещаются уже не Дельфы с их оракулом, а Иерусалим с Гробом Господним („пуп земли“), или, следуя космографии Козьмы Индикоплова (VI в.), принимается, что земля устроена по образцу Скинии Завета и имеет четырехугольные очертания (отсюда 4-хугольные карты мира). Впрочем, с VIII века учение о шарообразности земли начинает возрождаться и мало-по-малу становится господствующим, хотя первая попытка изобразить землю в виде глобуса (не считая ранних попыток Кратеса Милосского и арабов) относится только к концу XV века. Некоторые географические сведения входили даже в круг средневекового преподавания, но не под именем „географии“, а под названием „геометрии“ или „космографии“. Птолемей в это время был забыт; им пользовались только арабы, усвоившие тогда греческую образованность, занимавшиеся астрономией и интересовавшиеся расширением географических сведений. Этому способствовало широкое развитие арабской торговли, по путям которой следовали и многие любознательные путешественники (Массуди, Ибн-Фадлан, Эдризи, Ибн-Батута и др.), оставившие интересные записки о виденных ими отдаленных странах Азии, Африки и восточной Европы. В этом расширении пространственных сведений принимали участие и некоторые европейские путешественники, совершавшие в качестве послов или торговцев поездки в глубь Азии. Особую известность из них получил венецианец Марко Поло, проживший в XIII в. ряд лет в Китае и принесший затем в Европу первые сведения о далеком Востоке — о Китае, Японии, Малайском Архипелаге. Эти сведения, из которых можно было заключить, что Азия оканчивается на востоке морем, послужили одним из важнейших оснований для Хр. Колумба настаивать на возможности открытия из Европы морского пути в Индию через Атлант. океан. Экспедиция Колумба была бы, однако, невозможна, если бы итальянские моряки (а за ними и португальские и испанские) не сделали к этому времени крупных успехов в морском деле, отваживаясь на все более продолжительные плавания вдали от берегов. Явившись преемниками греков в качестве главных мореходов по Средиземному морю, итальянцы внесли в морское дело значительное усовершенствование благодаря применению компаса. Хотя компас был уже давно известен китайцам, но более широкое практическое применение он получил только у арабов и итальянцев. Последние стали при помощи компаса составлять (с XIV века) карты берегов Средиземного и Черного морей (компасные карты или портуланы), впервые давшие более точные очертания южной Европы. Карты эти были, однако, исключительно местные, и ими интересовались только моряки; общее представление о земле не шло далее круглых карт, искусственно втискивавших известные тогда страны в условные рамки. Но с эпохой возрождения наук наступило и возрождение географии. Толчок тому был дан „открытием“ произведения Птолемея, рукопись которого была доставлена в Италию и переведена здесь по-латыни, при чем были перечерчены и птолемеевские карты, а так как это открытие почти совпало с последовавшим скоро изобретением книгопечатания и гравирования, то произведение Птолемея явилось одною из первых печатных книг. И оно вызвало громадный интерес в образованном обществе того времени, как о том свидетельствует ряд изданий, последовавших в течение около 60 лет (с конца XV-го по половину XVI в.), в Болонье, Риме, Страсбурге и др., все с картами и, след., по тогдашнему времени сравнительно дорогие. Эти „Птолемеи“ восстановили впервые, после 13 веков забвения, связное представление об известном тогда мире, в очертаниях, уложенных в рамки правильной картографической сети. Но карты Птолемея были во многих отношениях не верны, и прежде всего должно было броситься в глаза различие в очертаниях Средиземного моря и окружающих его стран сравнительно с имеющимися в портуланах. Моряки продолжали пользоваться своими компасн. картами, а ученые верили в авторитет Птолемея, и таким образом некоторое время были две картографии, кабинетная, Птолемеевская, и практическая, морская — портуланов (изображавшая, однако, только берега). Скоро, впрочем, сделалась очевидною необходимость исправления очертания берегов по компасным картам, которые явились затем единственными источниками для изображения вновь открывавшихся тогда стран (в Америке, Африке и др.). „Птолемеи“ стали издаваться с исправлениями и дополнениями, пока дальнейшие успехи картографии не заставили окончательно расстаться с Птолемеем и заменить его улучшенными картами, первые образцы которых стали появляться с XVI века в Голландии (Thesaurus Mundi Ортелия и „Atlas“ Герарда Меркатора), а с половины XVII-го во Франции.
Открытие Америки, объезд Африки и проложение морского пути в Индию и другие страны юго-восточной Азии, а затем и Австралии, равно как изыскания в северной полярной области, значительно расширили географический горизонт и существенно изменили и дополнили представление о земной поверхности. Интерес к географии в обществе усилился, и для удовлетворения его в XVI веке появились „Космографии“, из коих космография Себ. Мюнстера выдержала в течение ста лет (с 1544 по 1650) 44 издания. Это были популярные сочинения, знакомившие с различными странами и народами и удерживавшие отчасти еще средневековой характер в их погоне за чудесами, курьезами, в их смешении географии с историей и со всякими небылицами. Но одновременно шло и развитие научных знаний; успехи астрономии и математики повели к усовершенствованию способов определения геогр. широт и долгот, Коперник дал новую теорию мироздания, Снеллиус положил начало точной съёмке (триангуляции); были изобретены барометр и термометр, открывшие возможность точных наблюдений над атмосферой и т. д. В половине XVI-го века в Амстердаме вышла книга молодого ученого Варена под заглавием „Общая география“, явившаяся первой попыткой дать научные основы общему землеведению (В. Varenius, Geographia generalis, in qua affectiones generales telluris explicantur, 1650). Сочинение это было замечательным по своему времени; в нем были намечены все главные отделы общего землеведения — климатология, океанография, орография; в 1672 г. оно вышло и в английском переводе с примечаниями Ньютона; Петр I приказал перевести его по-русски в числе первых избранных им иностранных книг. Но книга Варена предварила свое время; она была трудно доступна для среднего читателя и не вызвала достаточного интереса и среди специалистов. К тому же в то время имелось еще слишком мало наблюдений для разъяснения многих, поставленных Вареном вопросов. Только с половины XVII века стало выясняться преобладание на земной поверхности моря над сушей, только в конце того же века и в начале XVIII-го было получено более верное представление о величине земной поверхности и о форме земли (сплющении ее у полюсов); только в XVIII веке положены были научные основы многих отраслей естествознания, в том числе метеорологии, геологии, биогеографии и т. д. Таким образом, только к XIX веку для географии могла открыться эра ее научного обоснования, — эра, связанная по преимуществу с именами Ал. фон Гумбольдта и К. Риттера.
Гумбольдт (1769—1859) был широко образованный натуралист, совершивший путешествие в Мексику, Центральную Америку, сев. часть Ю. Америки, где в течение 5 лет он собрал массу ценных наблюдений, обработанных затем в ряде томов. Но не эти, собранные им новые данные составили его славу в истории общего землеведения. Главная заслуга его, как географа, состояла в том, что он применил к изучению геогр. явлений сравнительный метод и стремился установить их закономерность. Ему принадлежит, напр., введение графического метода для изучения средних температур, путем проведения изотерм, что дало возможность наглядно сравнивать термические особенности стран по широтам и долготам; определяя среднюю высоту горных вершин и перевалов и сравнивая их между собою, он указал новый способ сравнительной характеристики горных цепей; изучая распределение вулканов, он подметил расположение их по линиям, которые он поставил в связь с трещинами в земной коре; исследуя растительность тропических стран, он убедился в изменении ее от низменностей до горных вершин, в связи с постепенным понижением температуры с высотою, и, сравнивая эти данные с изменениями средних температур и характера растительности по зонам широт и по особенностям почв, положил основания географии растений. Подобным же образом он внес обобщающие идеи в учение о морских течениях, о производительности стран, о зависимости человека от физико-геогр. условий и т. д. Но все эти идеи, рассеянные по разным специальным сочинениям, не были разработаны Гумбольдтом в виде общего метода, на котором было бы построено цельное здание общего землеведения; они послужили на пользу, главным образом, натуралистам — физикам, геологам, ботаникам, которые воспользовались ими для дальнейшего развития соответственных отраслей знания. Для географии более значительным оказалось влияние К. Риттера, современника Гумбольдта, профессора берлинского университета. Следует заметить, что это время (с конца 20-х по начало 50-х годов XIX века) было в Германии эпохой процветания метафизической философии; специальные географические вопросы не могли еще тогда возбуждать к себе широкого интереса в ученых кругах; требовалось осветить содержание географии известной обобщающей идеей, придать ей философский смысл. Риттер ввел вместо „географии“ термин „землеведение“ (Erdkunde), указывавший на более глубокое, философское изучение геогр. вопросов, и проводил идею, что географические условия, вызываемые совокупною деятельностью космических и теллурических сил, существенно влияют на судьбы человечества, способствуя или препятствуя его культурному развитию и до известной степени определяя ступень последнего. Идеи Риттера, проводимые им как на лекциях, так и во многих сочинениях, особенно в многотомных описаниях Азии и Африки, вызывали интерес своею новизною и немало способствовали развитию геогр. науки. Стали основываться географические общества, издаваться геогр. журналы, возникло несколько кафедр географии, увеличилось число путешественников-исследователей. В числе слушателей Риттера были, между прочим, Элизэ Реклю и несколько русских, в том числе П. П. Семенов, ставший впоследствии руководителем основанного в половине 40-х годов Имп. Русс. Геогр. О-ва в Петербурге, и Н. Г. Фролов, друг Грановского, собравший вокруг себя геогр. кружок в Москве и издававший в 50-х годах „Магазин землеведения и путешествий“. Но, с другой стороны, влияние Риттера имело для географии и некоторые неблагоприятные последствия. География, как наука о земле, действующих на ней силах и вызываемых ими формах, есть наука физическая и естественная, основанная на наблюдении и опыте, между тем Риттер не был натуралистом, а философом, и свел географию к служению, по преимуществу, истории, не говоря уже о том, что в его рассуждениях о влиянии геогр. условий на развитие культуры было много телеологического, не считавшегося с психо-этническими особенностями народов и не основанного на положительных данных. Идеями Риттера воспользовались главным образом историки, научное же землеведение продолжало подвигаться вперед благодаря преимущественно исследованиям натуралистов — физиков, геологов, биологов и т. д., работавших самостоятельно в разных направлениях.
Между тем ознакомление с неизвестными и малоизвестными частями земной поверхности доставляло все новые и новые данные, особенно с 60-х и 70-х годов. Появились точные топографические карты более культурных стран, за которыми последовали и специальные карты — геологические, почвенные, гипсометрические и др.; путешественники-исследователи стали проникать в труднодоступные страны внутренней Африки и Азии, началось научное исследование морских глубин, горных вершин и ледников, рельефа и его преобразований, сил, действующих внутри земли, сложных явлений в атмосфере и т. д. Пешель в Германии и Э. Реклю во Франции были одними из первых, обративших внимание более широких кругов на глубокий интерес географических вопросов и на необходимость усиленного использования для их разъяснения данных картографии и естествознания. Вместе с тем, выяснилась и необходимость ближайшего определения задач географии и ее отношений к родственным и соседним наукам — к метеорологии, геологии и другим отраслям естествознания, а также к истории и наукам социальным. Пришлось пересмотреть содержание, задачи, подразделения землеведения, в целях придания ему большей стройности, научности и систематичности.
География подразделяется естественно на два больших отдела: общую — землеведение и частную, или страноведение. Первая имеет объектом изучения всю землю, всю ее поверхность, вторая — отдельные части этой поверхности, страны и области. Развитие обоих этих отделов находится в тесной связи между собою. Чем бо́льшее число стран обстоятельно изучено в отношении к различным географическим вопросам, тем полнее и надежнее матерьял, которым может пользоваться общая география для своих сравнений и выводов; с другой стороны, чем более совершенно наше знание о действующих на земле силах, преобразуемых ими формах и вызываемых ими явлениях, тем яснее и понятнее могут быть для нас и явления и формы, представляемые отдельной страной, тем нагляднее ее особенности. Задача страноведения — в составлении полной, верной и ясной картины описываемой страны в географическом отношении: ее суши и вод, рельефа ее поверхности, ее климата, растительного и животного мира, человеческого населения. Описание должно иметь в виду данный момент, но необходимо помнить, что поверхность земли испытывает постоянные изменения, что видимое и существующее в настоящее время является результатом условий, складывавшихся постепенно в современный и предшествовавшие ему геологические периоды. Поэтому надлежащее понимание представляемых страною форм поверхности, ее ландшафтов и явлений жизни — может быть получено только путем расследования ее прошлого и изучения тех процессов, которые вызывали последовательное преобразование. Понятно, что наше знание различных стран находится на весьма различных степенях совершенства, смотря по степени изученности страны. Есть области, хотя их осталось уже мало, в которые никогда еще не проникал человек, напр., вокруг южного полюса, также в северной полярной области, кое-где внутри Австралии, на высоких вершинах Гималаев и т. д.; еще более областей, которые известны только поверхностно, в которых не производилось научных исследований, для которых не имеется достаточно подробных и верных карт. Степень геогр. познания страны определяется степенью совершенства имеющейся для нее карты. Подробные топографические карты (в масштабе 1:50.000 до 1:150.000) имеются только для Европы (и то за исключением частей Норвегии, Швеции, Испании, Балкан. полуо-ва, вост. половины России), Соед. Штатов (не всей территории), небольших частей Ю. Америки, немногих частей Африки (южной, Египта, Алжира, нек. колоний), части Азии (Индии, Японии, М. Азии, частей Аз. России) и части Австралии и Полинезии. Для большей части земной поверхности не может быть составлена даже карта в 1:1.000.000, а только в более мелком масштабе, т. е. далеко менее подробная. Это уже свидетельствует о малой степени изученности многих стран. Если „открытий“ в прежнем смысле теперь можно ожидать лишь в немногих областях, то научного детального изучения ожидают еще многие обширные страны, а без такого изучения описание их будет оставаться еще долго в значительной степени неполным, поверхностным и даже исполненным ошибок и неверных представлений.
Общая география, или землеведение, с давних пор подразделялась на математическую, физическую и политическую географию. Математическая география представляет из себя собственно часть астрономии, поэтому Рихтгофен предложил называть её астрономической географией. В неё входит, главным образом, изучение формы, положения, величины земли и ее движений, как планеты; она указывает способы определения геогр. широты и долготы; она пользуется данными астрономии и геодезии. Физическая география имеет дело с изучением земли в физическом отношении, с исследованием действующих в ней и на ней сил и вызываемых этими силами явлений и форм на ее поверхности. Так как поверхность земли слагается из воздушной оболочки, атмосферы, затем моря и суши, то и содержание физической географии распадается на три отдела: климатологию, океанографию и орографию (или орологию). Климатология стоит в тесной связи с метеорологией, задача которой — изучение вообще явлений, происходящих в атмосфере; но для географа представляют наибольший интерес те явления, которые, отличаясь постоянством, периодичностью или последовательностью, обусловливают собою климат различных зон и областей, оказывающий влияние на формы поверхности и их преобразование, на ландшафт стран, на жизнь организмов и человека. Иногда от физической географии отличают еще геофизику, придавая первой более описательный характер и полагая главной ее задачей описание форм, тогда как цель геофизики видят в изучении действующих на земле сил, как космических, внешних, экзогенных, обусловливаемых всемирным тяготением и действием солнца и луны, так и собственно теллурических, внутренних, эндогенных, исходящих из самой земли, как сила тяжести, вулканизм, тектонические силы. Но, конечно, изучение форм не может игнорировать вызывающих их сил, как и изучение сил — вызываемых ими форм. Известный оттенок различия может быть, однако, признан между двумя дисциплинами в том смысле, что геофизика есть дисциплина физико-математическая, стремящаяся к собиранию точных наблюдений помощью специальных приборов и инструментов на приспособленных для данных целей обсерваториях и затем к математическому анализу этих данных для выведения общих формул и законов. Части геофизики составляют: метеорология, учение о земном магнетизме, о силе тяжести в разных местах земной поверхности, сейсмология, или наука о землетрясениях (изучение колебаний земли помощью специальных инструментов на приспособленных наблюдательных станциях), некоторые отделы океанографии и гидрологии. Физическая же география может быть признана наукой естественной, собирающей наблюдения в природе, повсюду на земной поверхности, исследующей формы и явления, вызываемые действием различных эндогенных и экзогенных сил, и стремящейся уяснить их распространение, соотношение, взаимную зависимость и причинность. При этом она пользуется в широкой степени помощью других отраслей естествознания, особенно же геологии, которая, как история земли, изъясняет прошлое земной поверхности, результатом которого является и ее настоящее. Эта история геологического прошлого способна вносить свет и в другой отдел общей географии, в биогеографию, распадающуюся на географию растений, или фитогеографию, и географию животных, или зоогеографию. Распространение растений и их сообществ обусловливается кроме климата и почвы также геологической истор. стран, происходившими изменениями в распределении суши, моря, гор, ледников, особ. же вековыми изменениями климата. Распространение животных тоже объясняется не одними современными условиями, но и условиями геологического прошлого. Более детально оба эти отдела биогеографии могут разрабатываться только специалистами, ботаниками и зоологами, знакомыми с физической географией и страноведением, но и географ должен быть знаком с важнейшими данными этих дисциплин, так как растительность (а отчасти и животный мир) характеризует собою в значительной степени геогр. ландшафты, а равно оказывает влияние и на преобразование земной поверхности. В страноведении нельзя обойтись без данных о населении, его плотности, этнографическом составе, культурных особенностях, политическом строе, но в общей географии эти разнородные данные, как полагают некоторые, не могут сами по себе быть предметом научного изучения. Их надо предоставить статистикам, антропологам, этнографам, социологам, историкам. Так рассуждают географы-унитарии в противоположность географам-дуалистам, которые полагают, что и человек может и должен быть объектом географич. изучения. И нельзя не согласиться, что последние правы и что без человека география будет неполной. Во-первых, человек так же, как и животные, находится в зависимости от географ. условий, от климата, почвы, растительности, рельефа поверхности и т. д.; во вторых, он в гораздо большей степени, чем остальные организмы, оказывает влияние на изменение ландшафтов и на преобразование земной поверхности. Бросив мысленный взгляд на поверхность земли, мы видим на ней, на месте многих бывших лесов, степей, болот, пустынь — обширные поля и сады с новыми хлебными, промышленными, плодовыми растениями, занесенными из Старого Света в Новый и обратно и местами совершенно изменившими характер ландшафта. В одних местах мы видим разбросанные мелкие сельские поселения, в других — громадные скопления с миллионным населением, с массой домов и других сооружений. Между этими городами тянутся дороги, грунтовые, шоссейные, железные; через реки перекинуты мосты; между реками проведены каналы; через горы пробиты туннели; каналы, прорытые через перешейки, соединяют моря и тем могут влиять на изменение течений. На сыпучих песках человек разводит сосну и тем укрепляет их; рядом сооружений он ослабляет силу горных потоков и тем изменяет эрозию. Истребляя диких животных, человек изменяет животный мир стран, с другой стороны, он разводит разные породы животных прирученных, придающих местами новый характер степным пространствам (в Аргентине, Австралии и т. д.). Масса заводов и фабрик потребляют теперь такую массу топлива, что в атмосферу ежедневно поступает громадное количество газов, в том числе и углекислоты, способное, по мнению некоторых исследователей, влиять на состав воздуха и на общую температуру атмосферы. Вырубая леса, осушая болота, орошая пустыни, регулируя реки и т. д., человек изменяет и климат, и условия растительности, оставаясь вместе с тем в зависимости от геогр. условий в особенностях своего быта (напр. в матерьяле для своих жилищ, в способах сообщений, в приемах земледелия и скотоводства и т. д.). Все это доказывает важную роль человека в геогр. отношении и значительный интерес, представляемый его изучением с геогр. точки зрения. Такое изучение при помощи сравнительного метода и в тесной связи с данными физической географии вполне заслуживает выделения его в особый отдел, которому Ратцель дал название антропогеографии, а Брёнс (Brunhes) — человеческой географии (Géographie humaine).
Таким образом, общая география, или землеведение, слагается из следующих отделов: I. Астрономическая география, II. Физическая география, III. Биогеография, IV. Антропогеография. К географии тесно примыкают топография, картография и история землеведения, а также ряд отраслей естествознания, указанных выше, и наук о человеке, как антропология, этнография и др. Многие геогр. данные могут быть кроме того предметом изучения в специальных целях истории, торговли и т. д., отсюда ряд „прикладных“ географий, как коммерческая, историческая, военная и др. Вообще, география, во всей совокупности ее отделов и вспомогательных дисциплин, может быть рассматриваема в настоящее время, как комплекс наук, способных быть предметом изучения и преподавания в особом институте. Мысль о таком институте неоднократно и высказывалась; были даже некоторые попытки ее осуществления, но пока еще в очень скромных размерах (напр., в Брюсселе, во Флоренции). Но уже имеются институты по различным отделам геогр. науки, как, напр., по океанографии (в Париже, Берлине, Бергене), по метеорологии, картографии и др., и в будущем, надо ожидать, с одной стороны, большей специализации различных отделов землеведения, с другой — более тесного союза различных географических дисциплин для лучшей и более рациональной постановки общего географического преподавания.
Библиографию см. в приложении.