Маузер

«Пистолет-карабин» Маузер

Ма́узер (нем. Mauser) — общее название для немецких винтовок и самозарядных пистолетов, разработанных фирмой Mauser в конце XIX — начале и середине XX века.

Самой известной разновидностью пистолетов Маузер является модель C.96 и ее модификации. Пистолет позиционировался как легкий карабин, каковым он в сущности и являлся: деревянная кобура использовалась в качестве приклада.

Винтовки Маузер, в частности модель 1898 года, производились и стояли на вооружении во многих странах.

Маузер в мемуарах и публицистике

Я вышел к ним с маузером и приказал переводить следующее: ― Их десять выстрелов не сделали нам вреда, потому что они не умеют стрелять, потому что их ружья никуда не годятся, но я и мы все умеем стрелять, и наши ружья каждое выстрелит в десять раз скорее, чем они все вместе и каждая пуля попадет в цель на полтора вершка. И, сказав, я прицелился и выстрелил в доску десять раз, на что потребовалось не более десяти секунд. ― И мы уже имеем право уложить вас всех, потому что вы по ошибке первые открыли огонь. Советую поэтому не ошибаться, потому что не всякий отнесется так добродушно, как я.

— Николай Гарин-Михайловский, «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову», 1898

	Затем свое веское слово сказал кинематограф, соединивший человека и маузер в одно геометрическое целое. Тридцатые добавили экзотики. По Красной площади поползли танки, состоящие из цветов (эти-то чем провинились?) и шагающих бритоголовых шестеренок. Чем-то это напоминает античный анекдот Эмпедокла, трактующий историю, как перемещение мира между сферами Эроса и Хаоса.
	— Андрей Балдин, «Московские праздные дни», 1997

Маузер в художественной прозе

Сорви-голова, желая показать осаждавшим, на что способны Молокососы, не мог противостоять желанию послать им приветственный залп. Он подозвал к себе самых метких стрелков, то-есть всех буров, кроме Фанфана, Финьоле и Жана Пьера, и, указывая им на группу улан, сказал: — Положите ружья на стену, цельтесь хорошенько и стреляйте по моей команде. Напрасная и безрассудная попытка, скажут иные. Действительно, мишень была настолько далека, что контуры людей расплывались, а цвет хаки делал их почти невидимыми. Но ведь буры — лучшие в мире стрелки, а маузер — замечательное оружие. Это ружье весом в четыре килограмма имеет в длину, не считая штыка, 1,23 метра. Калибр его 7 миллиметров, В его патроне 2,5 грамма бездымного пороха, а пуля из твердого свинца в рубашке из никелированной стали весит 11,2 грамма. Первоначальная скорость полета его пули достигает внушительной цифры в 728 метров в секунду, тогда как скорость пули английского ли-метфорда не превышает 610 метров. Пуля маузера смертельна даже на расстоянии 4000 метров, между тем как ли-метфорды бьют всего на 3200 метров. Наконец, траектория полета пули маузера более отлогая, чем английская, что позволяет попадать в цель с невероятно большой дистанции. Следовательно, при наличии таких метких стрелков, как десять Молокососов, взвод английских улан не должен был чувствовать себя в безопасности. — Огонь! — вполголоса скомандовал Сорви-голова. И вот один за другим, почти единым протяжным звуком прогремели шесть выстрелов. Еще секунда — и группа улан пришла в полное замешательство. Выбитые из седла всадники кувырком полетели наземь, в то время как их испуганные кони понеслись по полю. Несмотря на солидное расстояние, ни одна пуля не пропала даром. И кто знает, не сразила ли какая-нибудь из них сразу нескольких жертв? Маузер — чудесное и страшное оружие.

— Луи Буссенар, «Капитан Сорви-голова», 1901

По лесенкам вниз побежали щуплые фигуры марсиан. Они были в одинаковых, яйцевидных шлемах, в серебристых, широких куртках, с толстыми воротниками, закрывающими шею и низ лица. В руках у каждого было оружие, в виде короткого, с диском посредине, автоматического ружья. Гусев, насупившись, стоял около аппарата. Держа руку на маузере, поглядывал, как марсиане выстроились в два ряда. Их ружья лежали дулом на согнутой руке. — Оружие, сволочи, как бабы держат, — проворчал он.

— Алексей Николаевич Толстой, «Аэлита», 1923

Карманный маузер модели 1914 года. Судя по всему, именно такой пистолет прислал Борису Горикову с фронта отец в повести А. Гайдара

Я развернул сверток — там лежал небольшой маузер и запасная обойма. — Что еще отец выдумал! — сказала недовольно мать. — Разве это игрушка? — Ничего, — ответил солдат. — Что у тебя сын дурной, что ли? Гляди-ка, ведь он вон уже какой, с меня ростом скоро будет. Пусть спрячет пока. Хороший пистолет. Его Алексей в германском окопе нашел. Хорошая штука. Потом всегда пригодиться может. Я потрогал холодную точеную рукоятку и, осторожно завернув маузер, положил его в ящик.

— Аркадий Гайдар, «Школа», 1929

«Отберут… Сейчас отберут…» Тогда, как пойманный в капкан звереныш, я взвизгнул. Я вынул маузер, большим пальцем вздернул предохранитель и нажал спуск. Четыре пары рук, державших меня, мгновенно разжались. Я вскочил на подоконник. Оттуда я успел разглядеть белые, будто ватные лица учеников, желтую плиту каменного пола, разбитую выстрелом, и превратившегося в библейский соляной столб застрявшего в дверях отца Геннадия. Не раздумывая, я спрыгнул с высоты второго этажа на клумбы ярко-красных георгин.

— Аркадий Гайдар, «Школа», 1929

…Паренек, заморозив голос, решительно заявил: — Ты кто такой? Председатель ревкома? Я тебя арестовываю! Сдавай дела заместителю! Сейчас же отправляю тебя в Вешенскую. Ты тут, может, половину имущества разворовал, а я… — Ты коммунист? — кося глазами, мертвенно бледнея, спросил Штокман. — Не твое дело! Милиционер! Возьми его и доставь в Вешенскую сейчас же! Сдашь под расписку в окружную милицию. Паренек смерил Штокмана взглядом. — А с тобой мы там поговорим. Ты у меня попляшешь, самоуправщик! — Товарищ! Ты что — ошалел? Да ты знаешь… — Никаких разговоров! Молчать! Иван Алексеевич, не успевший в перепалку и слово вставить, увидел, как Штокман медленным страшным движением потянулся к висевшему на стене маузеру. Ужас плесканулся в глазах паренька. С изумительной быстротой тот отворил задом дверь, падая, пересчитал спиной все порожки крыльца и, ввалившись в сани, долго, пока не проскакал площади, толкал возницу в спину и все оглядывался, видимо, страшась погони. В ревкоме раскатами бил в окна хохот.

— Михаил Шолохов, «Тихий Дон», книга третья, 1929

Прощаясь с Корчагиным и глядя на его засыпанную снегом калошу, Федор сказал негромко: — Сапоги пришлю. Ты ноги-то еще не отморозил? — Что-то похоже на это — припухать стали, — ответил Павел и, вспомнив давнишнюю свою просьбу, взял Федора за рукав: — Ты мне немного патронов для нагана дашь? У меня надежных только три. Жухрай сокрушенно качал головой, но, увидя огорчение в глазах Павла, не раздумывая, отстегнул свой маузер: — Вот тебе мой подарок. Павел не сразу поверил, что ему дарят вещь, о которой он так давно мечтал, но Жухрай накинул на его плечо ремень: — Бери, бери! Я же знаю, что у тебя на него давно глаза горят. Только ты осторожней с ним, своих не перестреляй. Вот тебе еще три полные обоймы к нему. На Павла устремились явно завистливые взгляды. Кто-то крикнул: — Павка, давай меняться на сапоги с полушубком в придачу. Панкратов озорно толкнул Павла в спину: — Меняй, черт, на валенки. Все равно в калоше не доживешь до рождества Христова.

— Николай Островский, «Как закалялась сталь», 1934

Корчагин налетел на людскую кучу всей тяжестью коня, разбросал в разные стороны дерущихся. Не давая опомниться, бешено крутил коня, наезжал им на озверелых людей и, чувствуя, что разнять это кровавое людское месиво можно только такой же дикостью и страхом, закричал бешено: — Разойдись, гадьё! Перестреляю, бандитские души! И, вырывая из кобуры маузер, полыхнул поверх чьего-то искаженного злобой лица. Бросок коня — выстрел. Кое-кто, кидая косы, повернул назад. Так, остервенело скача на коне по лугу, не давая замолчать маузеру, военком достиг цели. Люди бросились от луга в разные стороны, скрываясь от ответственности и от этого невесть откуда взявшегося, страшного в своей ярости человека с «холерской машинкой», которая стреляет без конца.

— Николай Островский, «Как закалялась сталь», 1934

	― Все дома, ― шепнул один из водопроводчиков, постукивая молотком по трубе. Тогда шедший впереди откровенно вынул из-под пальто чёрный маузер, а другой, рядом с ним, ― отмычки. Вообще, шедшие в квартиру № 50 были снаряжены как следует. У двух из них в карманах были тонкие, легко разворачивающиеся шёлковые сети. Ещё у одного ― аркан, ещё у одного ― марлевые маски и ампулы с хлороформом.
	— Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита» (часть II), 1940

	— Это называется партизанская дисциплина, — сказал Ансельмо. — Спусти курок у своей игрушки. — Уже, — сказал человек в темноте. — Я его спустил потихоньку двумя пальцами, большим и указательным. — Вот когда-нибудь попадет тебе в руки маузер, а у него курок без насечки, начнешь так спускать, он и выстрелит. — Это маузер и есть, — сказал человек. — Но ты не знаешь, какая у меня сила в пальцах. Я всегда так спускаю курок. — Куда он у тебя дулом смотрит? — спросил Ансельмо в темноте. — На тебя, — сказал человек. — И когда я спускал курок, тоже на тебя смотрел.
	‘That is called a guerrilla discipline’ Anselmo said. ‘Uncock thy piece.’ ‘It is uncocked’ the man said in the dark. ‘I let it down with my thumb and forefinger.’ ‘Thou wilt do that with a Mauser sometime which has no knurl on the bolt and it will fire.’ ‘This is a Mauser’ the man said. ‘But I have a grip of thumb and forefinger beyond description. Always I let it down that way.’ ‘Where is the rifle pointed?’ asked Anselmo into the dark. ‘At thee’ the man said, ‘all the time that I descended the bolt’
	— Эрнест Хемингуэй, «По ком звонит колокол», 1940

	Эти маузеры уродливые штуки, рукоятка маленькая, круглая, а ствол большой и точно сплюснутый, и слушаются они плохо.
	It is an ugly pistol, small in the round handle, large and fiat in the barrel, and unwieldy.
	— Эрнест Хемингуэй, «По ком звонит колокол», 1940

Все офицеры группы «Ц» замерли, вперив взоры в шефа. Он вынул из портсигара сигарету, несколько горящих зажигалок протянулось к нему. Но он закурил от своей — и офицеры вспомнили: как-никак монограмма на этой зажигалке означает, что она подарена Гиммлером. — В ночь «длинных ножей», — произнес фон Цанке негромко, — когда, как вам, по всей вероятности, известно, было покончено не только с несколькими тысячами врагов нового порядка, но и со своими, позволившими себе роскошь размышлений, — я вот этой рукой, много раз перезаряжая маузер, свой старый верный маузер, освободил от горести земной юдоли и направил в эдем сто семнадцать своих бывших друзей и соратников. Следовательно, тот дух сомнений, который вы позволяете себе подозревать в вашем начальнике, мне чужд!

— Юрий Герман, «Дорогой мой человек», 1962

Старшина как раз занимался делом запрещенным и сурово искореняемым во всех госпиталях — он чистил оружие, которое тайно хранил. Этим оружием был пистолет системы «маузер», с длинным стволом, с вместительным прямоугольным магазином, с деревянной кобурой, которую можно было присоединить к пистолету как приклад. Вещь была хорошая, радовавшая глаз и сердце солдата. Только ему одному известными способами протащил Черноусов контрабандой свой маузер через все контрольные пункты, через все бани, прятал его в матрасе, под подушкой, время от времени доставал оттуда, чистил и рассматривал, следя, чтобы никто не захватил его врасплох за этим занятием.

— Януш Пшимановский, «Четыре танкиста и собака», 1964

«Радомский маузер»

	Офицер взял в руки карабин, вынул обойму, посмотрел, нет ли в стволе патрона и, нажав на спусковой крючок, подвигал затвором. — Стучит, — сказал он Калите. — Мосинский, образца тридцать первого года, — объяснил тот, не разобрав, о чем говорит ротмистр. — Радомский маузер не стучал. — Речь о винтовке системы Маузер производства оружейного завода в польском Радоме.
	Oficer wziął karabinek do ręki, wyjął łódkę, sprawdził, czy nie ma naboju w lufie, i spuściwszy iglicę, poruszył zamkiem. — Klekoce — powiedział do Kality. — Mosin, dziewięćdziesiąt jeden trzydzieści — wyjaśnił tamten, nie chwyciwszy, o co chodzi. — Radomski mauzer nie klekotał.
	— Януш Пшимановский, «Четыре танкиста и собака», 1964

	— А эти господа тоже с нами, Кирилл Николаевич? — спросил он про филёров, не удержавшись. — Тоже. — А как они без ружей? — У них маузеры. — Чего? — Пистолеты американские. По два на рыло, восемнадцать патронов в каждом. Филёры приподняли полы френчей, показывая Тимохе гранаты и заткнутые за пояс маузеры. — Возьмем зверя? — спросил Гиацинтов. — Смотря как они по целкости. — Ничего. Целят как надо.
	— Юлиан Семёнов, «Пароль не нужен», 1966

Я пошел почти налегке: со стареньким «Березиным». Почему-то за столько лет службы, перепробовав несколько сот образцов оружия, я вернулся именно к нему, вроде бы вполне заурядному пистолету выпуска шестьдесят шестого года. Он не отличался ни сверхточностью, ни особой скорострельностью из-за сильной отдачи ― сказывалось использование очень мощного маузеровского патрона. Кроме того, он крупноват и тяжеловат. Тут уж, однако, как в том анекдоте: если у тебя такие слабые руки, так чего ж ты замуж пошла? Но зато по законам каких-то неуловимых гармоний «Березин» совершенно не чувствуется в руке как посторонний предмет и как-то всегда успевает навести свой недлинный хобот на цель раньше, чем эта цель начинает эффективно реагировать. Очень жаль, что кому-то в казначействе пришла в голову мысль экономить на порохе, и маузеровские патроны «9/25,5» (пуля которых прошибала навылет любой бронежилет, а если не прошибала, то отправляла носителя непрошибаемого жилета в такой нокаут, после которого добросовестный арбитр вспотел бы, считая) заменили в производстве на «9/19», в девичестве парабеллум… и в армию валом пошел «Драгунов» ― тоже по-своему хорошее оружие, но уже немного не то. — роман Андрея Лазарчука «Все, способные держать оружие...» написан в жанре альтернативной истории, потому большинство упоминаемых образцов оружия — вымышленные.

— Андрей Лазарчук, «Все, способные держать оружие...», 1995

И он нашел. Под подоконной доской, в нише, ― то, что, казалось ему потом, всегда искал: маузер, не поверить ― тяжеленный маузер, весь, целиком, со всеми рифлеными своими плоскостями, с царапинами и зазубринами, завернутый в промасленную ветошь, сохранившийся превосходно, словно вынутый из машины времени, а с ним кошелечек с брошью и серебряные монеты… Исследование чердака дома с химерами отравило Штейна надеждой. Он приступил к планомерному посещению санаториев, располагавшихся в бывших виллах нефтяных магнатов.

— Александр Иличевский, «Перс», 2010

Маузер в поэзии

«Эти маузеры уродливые штуки» (Э. Хемингуэй)

	Разворачивайтесь в марше! Словесной не место кляузе. Тише, ораторы! Ваше Ваше слово, Ваше слово, товарищ маузер.
	— Владимир Маяковский, «Левый марш», 1918

	Обфренчились Обфренчились формы Обфренчились формы костюма ладного, яркие, яркие, прямо зря, все достают все достают из кармана все достают из кармана из заднего браунинги браунинги и маузера́. Ушедшие Ушедшие подымались года, и бровь и бровь по-прежнему сжалась, когда когда разлетался пень когда разлетался пень и когда за пулей за пулей пуля сажалась.
	— Владимир Маяковский, «Дачный случай», 1928

	А маузер — это вздор! Лишь в годы, когда тупеют, Огромный его топор Выпяливают портупеей…
	— Арсений Несмелов, «Стихи о револьверах», 1928}

	«Кем кончим?» ― Командиршей. ― «Командирше, Что маузер таскает на ремне, Пришлись бы впору, думается мне, Заливисто̀-частушечные вирши»…
	— Марк Тарловский, «В то время с тем, кто у меня в начале...» (из цикла «Весёлый странник»), 1935

Глазами в синяках бессонниц я увидал свой револьвер с сизой синевой. Он ― маузер, он вот такой: попробуешь рукой на вес ― он весь как поезд броневой, стреляться из него ― как лечь под колесо. Свое лицо я трогал дулом. К жару скул примеривал, ко рту, к виску и взвешивал в руке заряд, где десять медных гильз горят. <...> Я отпер ящик. Отпил пыль с губ и сошел с ума уже. И вынул маузер. Он был груб, туг в ходу и длиннорыл. Открыл синѐ- стальной замок… <...> Вот здесь конец моей беде, я маузер с моста бросил вниз: ― Кругами завернись в воде, войди в пески реки Москвы и вройся дулом в ил и слизь! А ты на берегу, на том ― спасибо, милая, за жизнь.

— Семён Кирсанов, «Твоя поэма», 1 июня 1937

	О жене и матери забыл, Маузер прикладистый добыл И, тугие плечи оголя, Вышел за околицу в поля.
	— Арсений Несмелов, «Хунхуз», 1938

	Уже под Уралом, в скалистых откосах, Отряд напоролся на красных матросов, И Кеша упал с перебитой ногой, Но друг не оставил его дорогой. Увы, не уходят с тяжелою ношей, Достались матросам и Кеша, и Гоша, И маузер кто-то, бессмысленно-зол, На мальчика раненого навёл.
	— Арсений Несмелов, «Кеша и Гоша», 1945

Маузер в кино

Фельцер. Пришел мой мучитель. Ну что тебе, дорогой, что тебе, миленький? Дашь ты мне когда-нибудь покой? Дымов. Товарищ Фельцер! Будь человеком, ну что тебе стоит? Последний раз прошу, вот провалиться мне! Фельцер. (Михалёву) Такое вы видите в первый раз. Чтоб мне умереть на этом месте, если это не какая-нибудь болезнь. Перебрал оружие всех систем и всех фасонов. Ну что, что тебе, мой милый? Дам я тебе пулемёт, и, может быть, на этом закончим? Дымов. Во, кольт в деревянной коробке! Фельцер. Во-первых, миленький, это не кольт. Это маузер. А во-вторых, прошу, не мешай.

— «Сотрудник ЧК», 1963

	Камо. Э, высоко стрелял. Вот если пуля возле уха ударит, вот тогда страшно. Дай маузер, я покажу. Анархист. Гляди, гляди, псих, а соображает — маузер ему дай. Нет, пупсик. Эта игрушка к моей руке приклёпана навек. Камо. Пожалуйста, если боишься… Главарь анархистов. Дай ему маузер. На испытании — идея.
	— «Чрезвычайное поручение», 1966

См. также

• Браунинг
• Пистолет Люгера
• Винтовка
• Оружие
• Ружьё
• Кинжал
• Убийство
• Преступник
• Армия
• Война